Поэзия 🌿

[Антуанетта]

Три пятнадцать ночи...

Дождь по стеклам.
За стенкой крики.
Он орет, а она рыдает...

Я как въехал в дом в середине мая,
Слышал только раз ее имя -
Вика
В остальные дни - с.ука, мр.азь тупая,
Чтоб заткнула пасть, нехрен деньги ныкать...
А сегодня бьет. Я не вижу - знаю,
Будто боль дрожит на стене аккордом
я иду к нему - что сказать, не знаю,
или звать ментов? Или сразу в морду?

Выгоняли вместе....

он свирепо, она стыдливо,
он как нож, а она как рана,
И когда он вдруг соскочил с дивана,
Не старик еще, но уже плешивый,
Источая вонь от пустых стаканов
Где плескалась злость вперемешку с пивом,
Он смахнул тарелку. И большая слива,
Что казалась яркой и налитой соком,
Показала то, что не сразу видно -
показала то, что гнилая сбоку.

А другим казалось,
Что семья от Бога

Не завидуй стенам.
Даже понемногу .

(c) Deacon

 

[Антуанетта]

Привет, дневник.
сегодня я проснулся рано.
в кровати снова было
мокро,
на столе меня ждала мерзкая
перловка,
из духовки тянуло
пирожками.
"Дорогой, ты помнишь дядю Ваню?
теперь он будет жить с нами."
Тихий голос мамы,
я стою в пижаме
(на ней пиратский корабль
и много попугаев.)
Я давно не видел папу.
Говорят, он очень плохой парень:
пьет, курит, допоздна гуляет.
Он меня бил, я его простил.
и, если честно, немного
скучаю.

В школе было нудно,
в книжках не нашел картинок.
Мне нравится Катя —
она милая
и как ангел красивая.
Я их не встречал,
но знаю, что они добрые
с белыми волосами
и с крыльями.
Я плохо читаю.
в классе все зовут меня
"заикой".
Они смеются, когда у доски
я говорю о "Войне Ве-ве-ве-ликой".
Я волнуюсь. Не могу терпеть,
иногда плачу.
еле слышно.
В моих комиксах люди — герои.

я же им, увы,
не вышел.

В раздевалке те, кто старше
били Мишу.
Он умный, как Эйнштейн,
с очками и аккуратно пишет.
За это в лицо кулаком
ногами в живот
и в мусорку ранец.
Он лучше, чем они.

Поэтому он им
не нравится.

Я, как рыцарь без лат,
кричал:
"Оставьте его!
пожалуйста, хватит!"
По сторонам мои учебники
ручки, тетради.
меня взяли за шкирку
вокруг темно,
мы будто в подвале.
Через секунду нас
как ёршик в туалет
двоих
окунали.

А Катька, та самая,
всё это
снимала.

Привет, дневник.
сегодня я проснулся
поздно,
в кровати опять было
мокро.
Я болею.
не знаю чем,
но врачи говорят
осталось
недолго.

Вчера с крыши
упал мой
лучший друг
Миша.

герои в комиксах
летают —
у него, дурака,
не вышло.

 

[Антуанетта]

Он был самым болезненным в классе. Ещё очочки. Неумыт, непричесан, и с глупым мультяшным ранцем. Если тыкали пальцем — сжимался почти до точки. В его книгах про сказки совсем не учили драться. А учили чему-то другому — искать коренья, разговаривать с лесом, идти по следам кентавров. Никогда не ломился в столовку на перемене, потому что на булочку мелочи не хватало. Сэкономленный клад охраняла свинья-копилка (если сильно тряхнуть, то внутри зазвенят монетки).

Он был самым нелепым ребёнком. Ещё мобильник, у которого нет даже нужного интернета. По обидной случайности дали чужое тело. Эти манные ручки и ноженьки-вермишельки. На урок до зубовного скрежета не хотелось, а хотелось остаться в квартире, где знал все щели.
Малодушно пытался прикинуться заболевшим, ел просроченный йогурт, ел льдышки у магазина. Влажно клюнули в лоб и сказали: "Ну что ты брешешь. Четвертная контрольная. Дуй, не тяни резину".
Он и "дул", предвкушая заранее неудачу. Позитивный настрой, бла-бла-бла, но не удавалось. Вот и школа, но тут показалось, что кто-то плачет, даже вроде скулит. Из подвала же? Из подвала.

Он был самым последним кутенком в своём помёте, он не должен был выжить, поскольку был очень слабым. Мягким пузом измазался в собственной мерзкой рвоте. А стоять он пока не умел — разьезжались лапы.
Сверху падали капли. В подвале всегда шёл дождик. И парило от труб, и вообще неприятно пахло. Пахло маленькой смертью, печальной и безнадёжной, если ты не особенно нужен, и ломтик страха.
Он был черным-пречерным в помёте, как сгусток ада, словно ложка с черничным засахаренным вареньем.
Его братья и сестры сначала возились рядом, а потом почему-то затихли и присмирели. И тогда он пополз, переваливаясь медвежьи. И тогда его взяли. Зима холодила мятой. Человек был огромным, как небо, как мама, нежным (он был самым ужасным ребёнком, урод и мямля).

Он был самый дебильный, совсем не тянул на принца. В его сказках учили варить колдовские зелья, целовать спящих фей в растопыренные ресницы, отправлять караваны верблюдов в чужие земли.
Он засунул кутенка под куртку. На день рожденья ему часто дарили вещи. Но тут услышал: "Эй, пацан, тормози. Ты нам вроде бы должен денег. Иди к мамочке, мамочка любит свою малышку".

Старшеклассники "стрелку" забили за гаражами.
И он понял — его станут бить, впятером и гадко, и ему не помогут ни сказки, ни горожане, а поможет желание жить. И ещё рогатка.
Выбрал камень, по весу тяжёлый, и самый белый, словно дар апельсиновых стран, талисман, "aloha".
В его странных вселённых совсем не учили бегать, а учили летать, но, возможно, учили плохо.
Он был прав, и действительно били, но не ревел он, танцевал на канате луча кроветворный танец.
Парни явно повыше, уверенней, здоровее.
И тогда за спиной появилась собачья стая.
Звери были огромны, как небо, сильны, как папа, и щенята не лаяли, только глаза мерцали, словно это вообще не глаза, а софиты, рампы.
Он заметил собаку с оттянутыми сосцами.
Первый раз испытал ощущение дикой силы, словно вся эта стая влилась в него, вся их свора. Старшеклассники драпали, быстро и некрасиво. В его книжках стрелять в проигравших сродни позору.

Он был самый счастливый и яростный, как спартанец, и готовился к новой, но тоже неравной битве. Мать пожала плечами: "Собака? Давай оставим".
Ночь качала детей, колыбельная ночь-молитва.
Когда звёздные мыши доели лиловый вереск, когда стрелки часов заключили пари на вечность, они оба уснули: кто в кресле, а кто у двери. Они видели небо, которое безупречно.

Наталья Захарцева

 

[Антуанетта]

Мишaня настоятельно рекомендую некоторые из стихов выше на социальные темы разобрать вместе с ребиками, как будет время

 

[Мишаня]

Три пятнадцать ночи...

Дождь по стеклам.
За стенкой крики.
Он орет, а она рыдает...

Я как въехал в дом в середине мая,
Слышал только раз ее имя -
Вика
В остальные дни - с.ука, мр.азь тупая,
Чтоб заткнула пасть, нехрен деньги ныкать...
А сегодня бьет. Я не вижу - знаю,
Будто боль дрожит на стене аккордом
я иду к нему - что сказать, не знаю,
или звать ментов? Или сразу в морду?

Выгоняли вместе....

он свирепо, она стыдливо,
он как нож, а она как рана,
И когда он вдруг соскочил с дивана,
Не старик еще, но уже плешивый,
Источая вонь от пустых стаканов
Где плескалась злость вперемешку с пивом,
Он смахнул тарелку. И большая слива,
Что казалась яркой и налитой соком,
Показала то, что не сразу видно -
показала то, что гнилая сбоку.

А другим казалось,
Что семья от Бога

Не завидуй стенам.
Даже понемногу .

(c) Deacon

Прям в тему.

 

[Антуанетта]

Эдуард Асадов

Когда на лице твоем холод и скука,
Когда ты живешь в раздраженье и споре,
Ты даже не знаешь, какая ты мука,
И даже не знаешь, какое ты горе.

Когда ж ты добрее, чем синь в поднебесье,
А в сердце и свет, и любовь, и участье,
Ты даже не знаешь, какая ты песня,
И даже не знаешь, какое ты счастье!

 

[Антуанетта]

Франтишек Грубин
"Ещё не осень"

Еще не осень! Если я
Терплю, как осень терпит лужи,
Печаль былого бытия,
Я знаю: завтра будет лучше.
Я тыщу планов отнесу
На завтра: ничего не поздно.
Мой гроб еще шумит в лесу.
Он - дерево. Он нянчит гнезда.
Я, как безумный, не ловлю
Любые волны. Все же, все же,
Когда я снова полюблю,
Вновь обезумею до дрожи.
Я знаю, что придет тоска
И дружбу, и любовь наруша,
Отчаявшись, я чужака -
В самом себе вдруг обнаружу.
Но в поединке между ним
И тем во мне, кто жизнь прославил,
Я буду сам судьей своим.
И будет этот бой неравен.

 

[Антуанетта]

А жизнь — это сумка, ну, может, рюкзак, смотря с чем удобней шагать по дороге.
Кому-то охота катить чемодан, кому-то кармана хватает в итоге.
Вначале, как нищий, идешь налегке, успев затолкать в свою сумку лишь веру,
Но с каждой минутой нести тяжелей - добавится всё, и успех, и потери.

Встречаешь в дороге таких же бродяг, хватаешь их мысли, советы, упрёки.
И каждый стремится хвалить свой багаж: смотри, как хорош, и завидуй, убогий.
Один приукрасит, что носит алмаз, другой причитает, как тяжко с рубином,
И ты понимаешь, что хуже других, а в сумке твоей — лишь озёрная глина.

Но если научишься слушать себя, следить за своей, пусть потрепанной, сумкой,
Ее заполнять не вещами — добром, улыбкой, надеждой, хорошим поступком,
Хранить в этой сумке картины, стихи, мелодии, танцы, рассказы, идеи,
То будет не стыдно оставить ее, когда твои руки ослабнут, старея.

(с) Deacon

 

[Антуанетта]

Она не была в Эмиратах,
Не видела Рим никогда
И вряд ли увидит когда-то:
Ей не с кем оставить кота.
Ей снится порой на рассвете
Родной её город - Чита.
Она и туда не поедет:
Ей не с кем оставить кота.
А боль, словно острая спица,
Засела в районе хребта...
Но как она ляжет в больницу?
Ей не с кем оставить кота.
Ей скоро уже девяносто -
Она доживёт и до ста.
Секрет долголетья? Всё просто:
Ей не с кем оставить кота.

 

[Антуанетта]

Помнишь, как в детстве болтали о страшном –
всё обсуждали вампиров и ведьм.
Прежде казалось, что мир полосатый:
Черный и белый легко разглядеть.
Нам было жутко от ветхого дома –
Вроде бы банши видали в селе.
Плотно закутавшись, спали при свете,
Втайне мечтая скорей повзрослеть.

Бойся желаний! Нам стукнуло тридцать.
Монстрам уже не поймать сорванцов.
Только вот страхи по-прежнему в сердце -
Страхи всего лишь сменили лицо.
Нам было жутко от ветхого дома?
Жутко, когда начинало темнеть?
Страшно не это, а сумрак во взгляде,
Страшно однажды самим опустеть.

Страшно играть бесконечные роли,
Страшно с улыбкой протягивать яд.
Страшно, когда наши кеды и куртки
стоят дороже чем тысячи клятв.
Помнишь, как в детстве болтали о ведьмах -
Монстров искали в чернильном окне?
Всё удивлялись, как взрослым не страшно...
Взрослая жизнь оказалась страшней.

(с) Deacon

 

[Антуанетта]

Николай Гумилёв

Да, я знаю, я вам не пара,
Я пришел из другой страны,
И мне нравится не гитара,
А дикарский напев зурны.

Не по залам и по салонам,
Темным платьям и пиджакам -
Я читаю стихи драконам,
Водопадам и облакам.

Я люблю - как араб в пустыне
Припадает к воде и пьет,
А не рыцарем на картине,
Что на звезды смотрит и ждет.

И умру я не на постели,
При нотариусе и враче,
А в какой-нибудь дикой щели,
Утонувшей в густом плюще,

Чтоб войти не во всем открытый,
Протестантский, прибранный рай,
А туда, где разбойник и мытарь
И блудница крикнут: вставай

 

[Антуанетта]

Я сжигаю ненужные вещи
и бросаю ненужных людей.
Знаю: этот сон будет вещим.
Пусть он сбудется
поскорей.

Лес шагает вдоль узкой дороги,
под колеса бросается снег.
Боже, ты помогаешь убогим.
Я убог.
Помоги же мне.

Минус тридцать. Рисует граффити
холод на лобовом стекле.
На олене с оленем свитер,
колокольчик звенит на руке.

Закурить. Не курил два года.
Чуть заносит, вцепляюсь в руль.

[Наслаждайся своей свободой.
Наслаждайся,
глотай
и жуй.]

Как зовут меня - Кай или Каин?
- отвечай, Отче наш, да не лги.
И большими своими руками,
из осколков меня
собери.

Двадцать лет - узелком на память.
И никто не ждет.
Никого не жду.

Я смертельно, критически ранен,
/кровь течет, наложите жгут/.

Еще тысяча метров до цели.
На обочине, древний старик
голосует.
Я был бы зверем,
отказавшись его подвезти.

Бородатый, похож на Санту,
улыбается и смешит.
Едет к внучке (зовут Самантой),
говорит,
говорит,
говорит.

Я молчу, как всегда - угрюмо.
Мимо уха его слова.
Усмехается: ''знаешь, юноша,
мы с тобой знакомы едва,
но я все же открою тайну -
я волшебник.
Нет, я не пьян.
Ты смурной, нелюдимый, печальный.
Чудеса избегают тебя''.

Тянет руку, плеча касаясь,
мне показывает бутылёк.
В нем прозрачная жидкость сверкает,
серебрится, как хрупкий лёд.

''Мой подарок тебе, приятель,
потерявшему веру в любовь.
Выпьешь - и обретешь свое счастье.
Настоящее волшебство''.

Он сошел через триста метров,
напоследок кивнув слегка.
Улыбнулся легко, приветливо:
''С Новым годом, сынок!
Пока''.

*
Тридцать первое. День завьюжило.
Вот ее город, улица, дом.
Дверь парадная, непослушная,
замяукала диким котом.

Убежать.

Два пролета лестничных.
Я сжимаю в руке бутылёк.
"Дай мне смелость любить эту женщину''.

|волшебство|

Делаю
глоток.

*
Мы сцепились, как дикие звери,
в спину ржавый врезается гвоздь.
Ее пальцы скользят по шее,
ее руки - стилетом,
сквозь.

Эта смелость бежит по венам,
и не страшен
ни ч.ерт
ни Бог.
Ударяюсь затылком об стену.

Настоящее
волшебство.

*
Год прошел. Принимай как данность.
Если спросите - счастье есть.
Рядом та, с кем я встречу старость.
Рядом те, с кем я тоже ''есть''.

Супермаркет, стоим у кассы,
сзади, трогает за плечо,
улыбаясь хитро и ласково,
мой знакомец - колдун-старичок.

''Здравствуй! Рад видеть давнего друга.
Значит, все же нашел чудеса?''

Посмеялись, пожали руки,
Касса, очередь подошла.

Напоследок решил оглянуться:
''что же было в бутылке тогда?''
А старик, как всегда, ухмыльнулся:
''это просто была вода''.

Джио Россо

 

[Антуанетта]

отрывок из Рок-оперы "Юнона и Авось"

Андрей Вознесенский "Сага"

Ты меня на рассвете разбудишь,
Проводить необутая выйдешь,
Ты меня никогда не забудешь,
Ты меня никогда не увидишь.

Заслонивши тебя от простуды,
Я подумаю: Боже Всевышний!
Я тебя никогда не забуду,
И уже никогда не увижу.

Не мигают, слезятся от ветра
Безнадежные карие вишни.
Возвращаться плохая примета.
Я тебя никогда не увижу.

И качнутся бессмысленной высью
Пара фраз, залетевших отсюда:
Я тебя никогда не увижу,
Я тебя никогда не забуду ...

Даже если на землю вернемся
Мы вторично, согласно Гафизу,
Мы, конечно, с тобой разминемся.
Я тебя никогда не увижу.

Эту речку в мурашках простуды,
Это адмиралтейство и биржу
Я уже никогда не забуду.
И уже никогда не увижу.

 

[Андрей.]

И снова о верности собак...

Олег Битцин.

...

Удивляюсь собачьей любви…
Взял дворнягу пропойца сосед
и, бечёвкою шею обвив,
притащил её в свой «кабинет».
Привязалась дворняга к нему,
не понятно «за что» никому.

Не всегда он и сам-то был сыт,
но всегда, даже «трезвый», был пьян:
выпьет стопку, погладит усы –
и на отдых в ближайший бурьян.
...А когда он остывший лежал,
пёс его от людей охранял…

 

[Сальвадор]

Антуанетта а можете пожалуйста скинуть текст "Молитвы" Теоны Дольниковой и мюзикла "Метро"?) Там еще на ютубе видео есть)

 

[Антуанетта]

Не знаю, то ли я нашла

Я иду по льду
и отражаюсь в нем скользя.
Но как я жалка
в стеклах роскошной витрины -
без слез смотреть нельзя!
Сколько можно носить меха
лишь во сне?
Другим ты все даешь -
дай мне!
Хочешь душу -до дна?
Хочешь плоти безгрешной - на!

Вавилон ночной!
Жернов и судеб, и воль!
Полную чашу
жизни манящей пьянящей меня
испить позволь!
Я молитву к тебе твержу
наизусть.
В ней же весь жар души.
Дашь ли мне жить,
скажи?
Или лучше я сгину -
пусть!

Дай мне жить! -
Дай мне все!
Дай сейчас - не под старость, нет!
Ты - мой рай, город мой...
Ты - мой ад...Ты - мой бред...

 

[Сальвадор]

Не знаю, то ли я нашла

Я иду по льду
и отражаюсь в нем скользя.
Но как я жалка
в стеклах роскошной витрины -
без слез смотреть нельзя!
Сколько можно носить меха
лишь во сне?
Другим ты все даешь -
дай мне!
Хочешь душу -до дна?
Хочешь плоти безгрешной - на!

Вавилон ночной!
Жернов и судеб, и воль!
Полную чашу
жизни манящей пьянящей меня
испить позволь!
Я молитву к тебе твержу
наизусть.
В ней же весь жар души.
Дашь ли мне жить,
скажи?
Или лучше я сгину -
пусть!

Дай мне жить! -
Дай мне все!
Дай сейчас - не под старость, нет!
Ты - мой рай, город мой...
Ты - мой ад...Ты - мой бред...

Да! Как я плакала, когда пела... Спасибо!!!

 

[Антуанетта]

И снова интересно, знает ли кто фильм?

Леонид Дербенёв "Ищу тебя"

Всегда быть рядом не могут люди,
Всегда быть вместе не могут люди.
Нельзя любви, земной любви пылать без конца.
Скажи, зачем же тогда мы любим,
Скажи, зачем мы друг друга любим,
Считая дни, сжигая сердца?

Любви всё время мы ждём, как чуда,
Одной, единственной ждём, как чуда,
Хотя должна, она должна сгореть без следа.
Скажи, узнать мы смогли откуда,
Узнать при встрече смогли откуда,
Что ты — моя, а я — твоя любовь и судьба?

Скажи, нам сколько пришлось скитаться,
Среди туманных миров скитаться,
Затем, чтоб мы, с тобою мы друг друга нашли?
А вдруг, прикажет судьба расстаться,
Опять прикажет судьба расстаться,
При свете звёзд, на крае Земли!

Не счесть разлук во Вселенной этой,
Не счесть потерь во Вселенной этой.
Одной найти, любовь найти всегда не легко!
И всё ж тебя я ищу по свету,
Опять тебя я ищу по свету,
Ищу тебя среди чужих пространств и веков!

Всегда быть рядом не могут люди,
Всегда быть вместе не могут люди.
Нельзя любви, земной любви пылать без конца.
Скажи, зачем же тогда мы любим,
Скажи, зачем мы друг друга любим,
Считая дни, сжигая сердца?

Любви всё время мы ждём, как чуда,
Одной, единственной ждём, как чуда,
Хотя должна, она должна сгореть без следа.
Скажи, мы сможем узнать откуда,
Опять мы сможем узнать откуда,
Что ты — моя, а я — твоя любовь и судьба?

Любовь и судьба…
Любовь и судьба…
Любовь и судьба…

 

[Антуанетта]

Как хорошо, что в доме звери
И на полу, и на окне…
Торчат их морды в каждой двери
И улыбаются тебе.
Как хорошо, что в доме радость
От их участия во всём.
Нам их присутствие досталось,
А наше — им. И мы живём…
Они нас любят просто так,
За то, что мы живём на свете,
Зло забывают, как пустяк,
И помнят доброе, как дети.
Они от горя защищают,
Как только в жизни свет погас,
И вместо нас заболевают,
И умирают вместо нас.
Когда нас звери покидают,
Легко, как будто убежали,
То в сердце пустотой cияют
Места, что им принадлежали.
Как хорошо, что в доме звери,
Когда всю жизнь в твоей судьбе
Торчат их морды в каждой двери
И улыбаются тебе.

Наталья Черных

 

[Антуанетта]

Дмитрий Ревякин "Родная"

Ледяной водой разбуди меня – время уходить,
Зреет урожай.
Батя, дай совет, опоясай в путь,
Мать, не провожай.
На семи ветрах кто тебе помог?
Может кто помог?
На семи холмах кто тебя согрел?
Кто тебя любил, не долюбил?

Вместе мы с тобой, родная –
Плуг да борона
Из конца в конец без края
Крохи собираем.

Рядом ты была, берегла крыла, было невдомёк
Я не доглядел.
Косы расплела, по воду ушла.
Стынет поцелуй.
У семи ключей кто тебя учил,
Кто чего сказал?
У семи дорог кто тебя женил,
С кем тебя венчал?

Вместе мы с тобой, родная –
Пепел да зола
Из конца в конец без края
Носимся молвою.

Вместе мы с тобой, родная
Вместе помирать.

Кто поставит крест на могилы нам?
Инок да шаман.

Подвязали дорогами ведать холмы
Ветра обручили пить ключи мая.