Поэзия 🌿

[Антуанетта]

Марина Цветаева

В огромном городе моём - ночь.
Из дома сонного иду - прочь
И люди думают: жена, дочь,-
А я запомнила одно: ночь.
Июльский ветер мне метет - путь,
И где-то музыка в окне - чуть.
Ах, нынче ветру до зари - дуть
Сквозь стенки тонкие груди - в грудь.
Есть чёрный тополь, и в окне - свет,
И звон на башне, и в руке - цвет,
И шаг вот этот - никому - вслед,
И тень вот эта, а меня - нет.
Огни - как нити золотых бус,
Ночного листика во рту - вкус.
Освободите от дневных уз,
Друзья, поймите, что я вам - снюсь

 

[Антуанетта]

Я бы тебя на руки взял,
я бы тебя взял и унёс,
тихо смеясь на твои "нельзя",
вдыхая запах твоих волос.

И, не насытившись трепетом тел,
стуком в груди нарушая тишь,
всё просыпался бы и глядел,
плача от радости, как ты спишь.

Я бы к тебе, как к ручью, приник,
как в реку в тебя бы вгляделся я.
Я бы за двести лет не привык
к бездонной мысли, что ты моя.

Если бы не было разных "бы",
о которые мы расшибаем лбы.

© Герман Плисецкий

 

[Антуанетта]

Гони дурные мысли прочь.
Пойми уже, в конце концов:
Ты не пророк. Так не пророчь!
Будь мудрецом среди глупцов.

И перед сном, ложась в кровать,
Дай голове своей остыть.
Ну как ты можешь миновать,
Когда не знаешь, чему быть!

У будущего нет лица,
А своему нельзя вредить.
Никто не понят до конца,
Так значит - некого судить!

Всех остальных оставь для них,
Забыв о внутренней борьбе.
Пойми: ты роешься в других,
А яма роется в себе.

© Златенция Золотова

 

[Антуанетта]

«Скинь смску, когда доберёшься»;
«Суп на плите — разогрей»;
«Вот тебе шапочка — там минус восемь»;
«И так хорошо! Не худей!»;
«Дай откусить от твоей шоколадки»;
«Чайник согрелся. Налить?»;
«Ты не забыла с собой взять перчатки?»;
Чтоб о любви говорить,
Способов сотни — и в способах этих
Нет ни надрыва, ни клятв.
Самое сильное чувство на свете —
Это растаявший взгляд,
Это тихонько накрыть одеялом,
Это встречать у метро.
Может, кому-то покажется мало,
Мне же — тепло и светло.

© Мальвина Матрасова

 

[Антуанетта]

В моих ладонях – тридцать лет. Так много пройдено, прожито.
Любой последующий миг невольно кажется избитым,
Как будто был уже знаком, как будто выучен с пеленок,
А я… И вроде не старик, но уже точно не ребенок.

Мрачнеет тучей новый день, и город кружится в рутине.
Цветут нелепые зонты под серым треснутым кувшином,
И я, петляя среди них, бегу вперед подобно сотне
Таких же вечных беглецов в своей бетонной преисподней.

Бежим, не помня, как ценить, как замечать, как наслаждаться.
Нас учат только потреблять в плену картонных декораций,
Куда-то рваться и хватать, звонить клиентам, а не близким
И говорить "все хорошо", запив слова стаканом виски.

А вместо времени – часы, а вместо неба – крыши зданий.
Мечта сменилась не мечтой, а длинным перечнем заданий,
Который нужно завершить, пока не рухнешь и остынешь…

А ведь, пытаясь добежать,
мы забываем,
что есть
финиш.

(с) Deacon

 

[Антуанетта]

настоящее счастье гнездится в простом:
в том, как он каждый вечер приходит с работы,
как она наполняет уютом их дом,
и как вместе они каждый вечер субботы.

как она беспокоится, ел ли в обед,
как ему интересно, о чем она пишет,
как она разрешает не выключить свет,
и как он соглашается сделать потише.

как они строят планы на день и на год,
как они иногда не мешают друг другу,
как все в общем и целом неспешно идет
по однажды легко заведенному кругу.

что же в этом чудесного? это же быт!
здесь кастрюли гремят и скрипят половицы.
да, но именно здесь и возможно - любить
и друг друга читать - до последней страницы.

© Мария Кунина

 

[Антуанетта]

Не сутулься. Не чавкай. Чихай, прикрывая рот. Ты опять всё не так! Неумеха. Лентяй. Зараза.

Примирился с тем фактом, что, кажется, он урод. Стали фоновым шумом обидные раньше фразы.

Ручку в правой руке. Не пролей. Упадёшь, не лезь. Не считай голубей и не прыгай через ступеньку.

Он не любит себя, потому что такой, как есть. Он не любит себя чуть сильней, чем какао с пенкой.

Не читай в темноте. Не морщь лоб и не щурь глаза. Не перечь. Не хами. Не отсвечивай. Вымой уши.

Научился молчать, если что-то хотел сказать. Разучился мечтать, что когда-нибудь станет лучше.

Ты амёба. Тюфяк. Ты не можешь поставить цель. Здоровущий, как лось, а сидишь на отцовой шее.

Для любого «нельзя» установлен порядок цен. Так мы учим детей не уметь принимать решений.

© Мальвина Матрасова

 

[Антуанетта]

Я искал Люцифера в холодных сырых ночах,
В городах, где высотки навалены друг на друга,
В кабаках, где пропитые тени себя влачат,
Растекаясь зловоньем упадка по всей округе.

Я прошел километры, где вечно клубится страх,
Заходил в подворотни, где шлюхи торгуют счастьем,
Столь же «длинным», как узкие юбки на их телах,
Столь же тусклым по цвету, как краски их вечной страсти.

Я заглядывал в окна решетчатых серых тюрьм,
Погружался в глаза осужденных на с.мерть и клетку,
Этих самых «чудовищ», «хозяев кровавых бурь»,
Разделивших весь мир на себя и свои объедки.

Я плутал в коридорах и видел больных душой,
Изучал их страну из потёкших часов и пятен,
Где безрукий кричит, что в субботу он был левшой,
Но обычно он правой - все стены в своей палате...

Я искал Люцифера, но всюду, где он мог быть –
На голодной войне, в кабинетах царей и судей,
В кабаках и притонах, на свалках людской судьбы
Мне не встретился дьявол.

Мне попадались
люди.

(с) Deacon

Мишaня тебе должно понравиться

 

[Антуанетта]

Храни всех тех, кто хотел в Европу.
Храни всех тех, кто сидит в окопах.
Храни всех тех, кто в уютном кресле.
И тех, чьё завтра со словом "если".

Тех, кто сегодня в метро ночует,
тех, кто улегся на стол к врачу, и
тех, кто пишет, как все не правы,
и тех, кто вне всех моральных правил,

и тех, что верят, что всё, как надо,
и тех, в которых летят снаряды,
и всех стыдящихся и воспрявших,
всех проклинаемых и проклявших,

храни детей, стариков и женщин,
мужчин всех тоже храни не меньше,
храни на всех языках и мовах
(сначала было всего лишь слово),

храни всех тихо, храни всех громко,
храни всех тех, кто стоит в сторонке,
и тех, кто рвётся, не глядя, в пекло,
храним будь воин, храним будь пекарь,
храним будь друг и кто сеет ругань

Храни нас, Господи, друг от друга

© Мальвина Матрасова

 

[Антуанетта]

Я видела лица идущих на битву с собой. Забросивших химию, пение, кулинарию. Они нападали безликой и серой толпой, давя на корню в себе всё, что когда-то любили.
Я видела в каждом из глаз угасающий свет. Чем был он тусклей, тем сильнее кривилась ухмылка.

И если у них на пути вырастал первоцвет, то ноги их быстро его превращали в тропинку.

Я видела, что происходит обычно потом. С тем химиком, поваром или народным артистом. Он делал тот план, что про дерево, сына и дом. Работал работу, а в отпуске даже жил жизнью. Японцы хандрят, не сумев отыскать икигай (японское слово, загуглите, там интересно). Народный артист собирается на зиму в Тай, он вырос большой, стал бухгалтер в газпромовском тресте. Из повара вырос юрист, а из химика нет. Он бросил юрфак и пошел кочегаром в котельной.

И тут на дороге у них вырастал первоцвет. И бил прямо в сердце, навылет, как будто прицельно.

И химик химичил в котельной, газпромовец пел, юрист угощал всех в суде канапе из улитки. За это их даже, порой, отстраняли от дел.

Но их первоцвет пробивался легко сквозь тропинки.

Я видела лица вернувшихся с битвы с собой. Забросивших химию, пение, кулинарию.

Они на побитых щитах приносили домой букеты из синих, оранжевых, розовых примул.

 

[Антуанетта]

Вся жизнь как записка - всего лишь листок
с чернильной строкой, нацарапанной в спешке.
Кому-то достанется роль короля,
кому-то придется отыгрывать пешку.
Никто не способен узнать наперед,
что скрыто вдали под невидимой тенью.
Лишь веришь, что принцип «всегда хорошо»
сработает, точно в китайском печенье.

Проворные годы сплетают строку,
на крюк запятых нацепив наши мысли.
Конечно, нас мало волнует итог,
когда на часах — однозначные числа.
Становишься старше, тогда берегись —
сомнения, страхи придут в одночасье.
Невольно возникнет жестокий вопрос:
кто автор записки, не давший нам счастье?

И кто-то решительно скажет: «Судьба!
Она лишь могла написать эту строчку.»
Другой усмехнется и выкрикнет: «Бог,
создавший нас всех за семь дней в одиночку».
Добавятся к ним государство, и век,
и воры во власти, богач и рабочий...
Теперь, оправдавшись, взгляни еще раз:
неужто не видишь
свой собственный
почерк?

(c) Deacon

 

[Мишаня]

Я искал Люцифера в холодных сырых ночах,
В городах, где высотки навалены друг на друга,
В кабаках, где пропитые тени себя влачат,
Растекаясь зловоньем упадка по всей округе.

Я прошел километры, где вечно клубится страх,
Заходил в подворотни, где шлюхи торгуют счастьем,
Столь же «длинным», как узкие юбки на их телах,
Столь же тусклым по цвету, как краски их вечной страсти.

Я заглядывал в окна решетчатых серых тюрьм,
Погружался в глаза осужденных на с.мерть и клетку,
Этих самых «чудовищ», «хозяев кровавых бурь»,
Разделивших весь мир на себя и свои объедки.

Я плутал в коридорах и видел больных душой,
Изучал их страну из потёкших часов и пятен,
Где безрукий кричит, что в субботу он был левшой,
Но обычно он правой - все стены в своей палате...

Я искал Люцифера, но всюду, где он мог быть –
На голодной войне, в кабинетах царей и судей,
В кабаках и притонах, на свалках людской судьбы
Мне не встретился дьявол.

Мне попадались
люди.

(с) Deacon

Мишaня тебе должно понравиться

Я читал его

 

[Антуанетта]

Спокойной ночи, Мария.
Я твой подкроватный монстр.
Силой своей любви я
делаю теплым воздух
в доме твоем,
где нет камина и печки,
и даже горящей свечки,
мерцающей на столе.

Пожалуйста, не болей.
Пей нагретое молоко,
закатанных рукавов
остерегайся.
Тщательней одевайся
в вязанные свитера.
Не сиди до утра
с заумными книжками.
Не улыбайся мальчишкам
из соседнего двора.

По вечерам
я вижу твои ступни
маленькие и босые,
через узкий просвет
между кроватью и полом.

Я видел тебя голой,
расстроенной, плачущей, злой.
Я видел тебя собой.
Я видел тебя любой.
Такой, как никто другой
никогда не увидит.
Я твой самый верный зритель.

И пусть у меня нет роз,
и даже искусственных лилий.
И пусть твои подмостки -
всего лишь дощатый пол,
прими мою любовь,
безмолвную, как огонек,
блуждающий в темноте.

На остром твоем плече
есть родинка в форме зайца.

Пожалуйста, не влюбляйся
в плохих людей.

И, заправляя постель,
не заглядывай под кровать.

Я хотел бы тебя целовать
и баюкать наших детей.
Но покуда я всего лишь тень -
я стану тенью твоей,
твоей бессменной охраной.

Не просыпайся рано.
Не улыбайся печально,
не позволяй отчаянию
взять верх.

И когда ты сидишь на полу,
прислонившись спиной к кровати,
и наблюдаешь игру
каких-то дурацких актеров,
от сухости сводит горло,
я чувствую запах кожи,
твоей.
И так мучительно-сложно
сдерживать себя.

И в тысячный раз повторяя:
''спокойной ночи, Мария'',
отчаянно жажду быть тем,
кто будет держать твою руку
и каждый день говорить тебе:
счастливого
тебе
утра.

(с) Джио Россо

 

[Margaret]

 

[Сальвадор]

Спокойной ночи, Мария.
Я твой подкроватный монстр.
Силой своей любви я
делаю теплым воздух
в доме твоем,
где нет камина и печки,
и даже горящей свечки,
мерцающей на столе.

Пожалуйста, не болей.
Пей нагретое молоко,
закатанных рукавов
остерегайся.
Тщательней одевайся
в вязанные свитера.
Не сиди до утра
с заумными книжками.
Не улыбайся мальчишкам
из соседнего двора.

По вечерам
я вижу твои ступни
маленькие и босые,
через узкий просвет
между кроватью и полом.

Я видел тебя голой,
расстроенной, плачущей, злой.
Я видел тебя собой.
Я видел тебя любой.
Такой, как никто другой
никогда не увидит.
Я твой самый верный зритель.

И пусть у меня нет роз,
и даже искусственных лилий.
И пусть твои подмостки -
всего лишь дощатый пол,
прими мою любовь,
безмолвную, как огонек,
блуждающий в темноте.

На остром твоем плече
есть родинка в форме зайца.

Пожалуйста, не влюбляйся
в плохих людей.

И, заправляя постель,
не заглядывай под кровать.

Я хотел бы тебя целовать
и баюкать наших детей.
Но покуда я всего лишь тень -
я стану тенью твоей,
твоей бессменной охраной.

Не просыпайся рано.
Не улыбайся печально,
не позволяй отчаянию
взять верх.

И когда ты сидишь на полу,
прислонившись спиной к кровати,
и наблюдаешь игру
каких-то дурацких актеров,
от сухости сводит горло,
я чувствую запах кожи,
твоей.
И так мучительно-сложно
сдерживать себя.

И в тысячный раз повторяя:
''спокойной ночи, Мария'',
отчаянно жажду быть тем,
кто будет держать твою руку
и каждый день говорить тебе:
счастливого
тебе
утра.

(с) Джио Россо

Как чувственно

 

[Светлана]

Учитесь жизнь свою благодарить​

Желаю всем добра и мыслей светлых…
Пускай обиды прошлые уйдут…
От них вы избавляйтесь незаметно…
Простить и отпустить – нелёгкий труд…

Но каждым утром рано на рассвете
Попробуйте кого-нибудь простить…
За то, что солнце в небе ярко светит,
Начните жизнь свою благодарить…

Она ведь посылает вам уроки,
Чтоб стали вы отзывчивей, мудрей…
А слышит лишь обидные упрёки,
То денег нет, то верных нет друзей…

Вы жизнь свою за всё благодарите…
За то, что вы не знаете войны,
За то, что у компьютера сидите…
За то, что вы кому-нибудь нужны…

За то, что есть у вас семья и дети,
А если нет, просите у неё!!!
Она ведь не глуха и вам ответит,
Прощая вас за прежнее нытьё…

Хотите быть богатыми? Мечтайте!
К вам деньги будут сами приходить…
Хотите быть счастливыми? Дерзайте!
Учитесь доверять, прощать, любить…

Представьте жизнь свою без опасений,
Без страхов, без упрёков и обид…
Освободитесь от пустых сомнений,
Увидите, что к счастью путь открыт…

Оставьте ваше прошлое в покое!
Оно ушло, обратно не вернуть…
Задумайтесь сегодня над судьбою
И начертите в мыслях светлый путь…

Весь мир под одного не перестроить,
Но можно перестроить мир внутри…
И лучше доверять, чем вечно спорить…
И лучше отыскать, чем не найти…

Вам жизнь даёт бесценные советы…
Того, что есть, могло бы и не быть…
Представили? За каждый лучик света
Учитесь жизнь свою благодарить…

Ирина Самарина.

 

[Антуанетта]

Он говорит ей: вот так я тебя люблю.
Ничего не прошу взамен, ни о чём уже не молю.
Я не буду пить и лезть по ночам в петлю.
Только бы память тебя хранила.

Он говорит: одевайся всегда тепло,
Там ужасно противный ветер, там опять всё замело.
Просто знай - сколько бы дней ни прошло,
Я боюсь, как бы ты не простыла.

Он говорит: я без тебя не умру,
Буду жить. И однажды другую подпущу к своему нутру,
Мы поедем с ней на Бали, или, может быть, даже в Перу.
Сделаем кучу дежурных фото.

Но где бы я ни был, куда бы я ни пошёл,
Ты всегда - мой нагрудный образ, солнечный мой костёл,
Берег мой, тихая чаща, дом и накрытый стол,
Яблоневый сад. Ореховые ворота.

Он говорит ей: время течёт рекой,
Ты уже изменилась, я знаю. Ты стала совсем другой.
Но наша с тобой переписка у меня всегда под рукой.
И по ночам я её читаю.

Слово за словом, а за словами - ты,
Смеёшься, светишься рыжим, выступаешь из черноты,
Морщишь курносый нос, рассказываешь про мечты, -
Живая, простая, родная...

Он говорит: этот мир, что царит вокруг,
Совершенно сошёл с ума. Непонятно, где враг, где друг.
Но если ты мне напишешь вдруг,
Он покажется просто раем.

Где бы я ни был, сколько бы тел ни знал,
Какой бы ни встретил город и какой ни покинул вокзал,
Я найду тишину, я поймаю wi-fi, я устрою себе привал.
И отправлю тебе: я скучаю.

© Pola (Полина Шибеева)

 

[Маманя]

Убили парня
за здорово живёшь.
За просто так.
Спокойно.
Как в игре...
И было это
не за тыщу вёрст
от города.
А рядом.
Во дворе.
Ещё пылали окна...
Между тем
он так кричал,
прижав ладонь к груди,
как будто накричаться захотел
за долгое молчанье впереди...
Крик
жил отдельно!
Вырастал стеной.
Карабкался,
обрушивался с крыш.
Растерзанный,
отчаянный,
больной.
нечеловечески огромный
крик!
Он тёк по трубам,
полз по этажам,
подвалы заполнял и чердаки.
Он ошалело тыкался в звонки!
Ломился в двери
и в замках визжал!..
И воздух был почти воспламенён.
И сигаретки
прыгали у рта:
"Вот если бы не вечером,
а днём..."
"Вот если бы на фронте, -
я б тогда..."
И всё.
И только молний пересверк.
И всё
И не остановился век...

Какое это чудо -
человек!
Какая это мерзость -
человек!


©Роберт Рождественский

 

[Антуанетта]

послушай,
если начать сначала,
никто не знает, с чего начать.
сменить кроссовки на самом старте?
а, может, сразу - отца и мать?
найти район, где спокойно спится –
никто не бьет во дворе фонарь?
оставить школу с клеймом изгоя,
уйдя в другую, где ты – главарь?
закончить ВУЗ?
или, к черту, бросить?
а, может, проще – купить диплом?
пять дней в неделю сидеть в конторе и ждать зарплату:
«пришло?
пришло?»
а, может, делом своим заняться?
рискнуть по полной:
как есть, так есть?
отметить в небе какой-то лучик,
схватить стремянку и молча лезть?

послушай,
если начать с начала,
никто не знает, с чего начать.
тебе не скажут:
отсюда надо!
вернись-ка этак годков на пять,
исправь вот здесь,
поверни направо,
пришей заплатку,
закрой свой рот...

оставь вчерашнее там,
в начале,
а здесь,
сегодня,
смотри вперед.

пихать в рюкзак кирпичи ошибок?
ты это можешь –
кирпич в руке.
однако быстро бежит не сильный,
а тот,
кто движется налегке.
жалеть о чем-то уже нет смысла –
дешевле прошлого только смерть.
отсчет пошел с этой самой строчки.
не бойся.
действуй.
меняйся.
верь.

(с) Deacon

 

[Антуанетта]

Тот, кто умер за правду, и землю, и тёплый дом,
Где шумела черешня и слива цвела кругом,
Кто наткнулся на пулю и раннюю седину,
Не расскажет про ту войну.

Не расскажет о крови на стоптанных сапогах,
О белеющем снеге на мёртвых своих друзьях,
Об измятом металле и запахе табака,
И о ненависти врага.

Не споёт о любимой, о платье её в цветок,
Как лежал до рассвета у тоненьких этих ног,
Как отправил письмо из озверевшей тьмы,
Из голода и зимы.

Он остался с травой, он прорастёт травой,
Над разбитым крылом и гусеничной стопой,
Над холодным осколком, замершим у груди.
Не буди его, не буди.

Тот, кто умер за небо, за звонкую тишину,
Никогда не расскажет, как он прожил войну.
Он ушёл навсегда, зеленоглазым днём,
Чтобы вечным гореть огнём!

© Pola (Полина Шибеева)