Поэзия 🌿

[Антуанетта]

Люмен "Гореть"

Зачем кричать, когда никто не слышит.
О чем мы говорим...
Мне кажется, что мы давно не живы,
Зажглись и потихоньку догорим
Когда нас много, начинается пожар
И города похожи, на крематорий и базар
И все привыкли ничего не замечать,
Когда тебя не слышат, для чего кричать?

Мы можем помолчать, мы можем петь,
Стоять или бежать, но всë равно гореть.
Огромный синий кит порвать не может сеть.
Сдаваться или нет, но всë равно гореть.

И снова небо замыкает на себя
Слова и провода.
И снова с неба проливаются на нас
Ответы и вода.
И если ты вдруг начал что-то понимать
И от прозрений, захотелось заорать.
Давай кричи, но тебя могут не понять
Никто из них не хочет ничего менять

Ты можешь помолчать, ты можешь петь,
Стоять или бежать, но всë равно гореть.
Огромный синий кит порвать не может сеть.
Сдаваться или нет, но всë равно гореть.
Мы можем помолчать, мы можем петь,
Стоять или бежать, но всë равно гореть.
Гори, но не сжигай, иначе скучно жить
Гори, но не сжигай, гори.. чтобы.. светить!

 

[Светлана]

Всё в нас...

Вся наша жизнь – лишь миг один,
Зависящий от нас.
И от пелёнок до морщин
Есть мост длиной в «сейчас».

А мы, то вспомним о Вчера,
То Завтра ждать хотим…
Но у небес своя игра…
Семь правил и причин.

Живи, не нарушая их,
Чтоб душу сохранить.
Когда закончится твой миг –
Тебя начнут ценить…

Не нужно логику искать,
Ведь можно не успеть,
Людей родных поцеловать,
И песню сердца спеть…

Не нужно жить, чтоб в рай попасть,
А нужно рай создать!
Не клеветать, не предавать
И жизнь других не красть.

Бывает так, что атеист,
По совести своей,
Поближе к Богу, чем артист,
Что в рясе для людей…

Раз в сердце Бог, то рай в душе!
А если там темно,
То не пробраться в рай уже
По блату всё равно…

Простое счастье – жить любя,
Беречь людей родных.
Где завтра есть, там нет тебя,
Ведь жизнь – всего лишь миг…

Но от пелёнок до морщин
Есть мост длиной в «сейчас».
Как жить – решаешь ты один…
И ад, и рай – всё в нас…

И. Самарина.

 

[Мишаня]

Шрамы — отметки о том, как ты прожил жизнь,
то, что интимнее шёпота, секса, губ.

Тянешь футболку и просишь: ну, покажи.

Я свои шрамы отчаянно берегу
от чужих взглядов. Ты говоришь: я свой.
И улыбаешься. Так, что искрит в глазах,
так, что я думаю: мне это не впервой,
главное — просто успеть отступить назад.

Мы начинаем. Три-два-один. Готов?
(ты уже рядом, тянешь ладонь ко мне)
Первый — у сердца. Имя ему — любовь,
в марте-апреле ноет всегда сильней.

Где-то под ребрами есть и второй — тоска.
(ты ещё ближе, дышишь почти в висок)
Этот распорот до розового мяска,
я на него ежемесячно сыплю соль.

Третий — предательство. Он на спине живёт.
(смотришь в упор и не сводишь голодных глаз)
Можно прикладывать между лопаток лёд —
это поможет, но́ только в первый раз.

Ты говоришь: они выглядят как букет,
каждый из них на весенний цветок похож.

Я говорю: не дари мне цветов, окей?

Ты улыбаешься мне.
И заносишь
нож.

Элиот

Годно)

 

[Антуанетта]

Мечты сбываются. Бесспорно.
Я убедилась в этом, но...
Но волшебство не так проворно
В реальной жизни, как в кино.
⠀
Оно случается попозже,
Проделав часто долгий путь.
И, если честно, не похоже
На волшебство уже ничуть.
⠀
Мечты сбываются однажды.
Но вот с чем хочется сравнить:
Как будто сдох уже от жажды.
И, наконец, приносят пить.
⠀
И вечно эта нестыковка.
Не тот момент, не тот и ты.
И как насмешка, как издёвка…
Осуществление мечты.
⠀
© Златенция Золотова

 

[Dimon]

* * *
Да, Россия – дикая страна,
Не она повесила Саддама,
И Каддафи растерзала, скажем прямо,
Не Россия, точно – не она!

Ливию она не истребила,
Не украла золото её, –
Сербию Россия не бомбила,
Мы – такое дикое зверьё!

И с пробиркой фальшака, подлога,
Не Россия, захватив Ирак,
Грабила музеи!.. Мы – берлога
Диких тварей, мы – кромешный мрак!

И Пальмиру Сирии кромсала
Не Россия, точно – не она,
Террористов не она спасала,
Не Россия, дикая страна!

И учёных, физиков Ирана
Не Россия грохнула!.. Скорей
Признавайся, кайся постоянно:
Мы – страна дремучих дикарей!

Юнна Мориц

 

[LEO77]

ВАМ НЕ НУЖНА
СОРОКА?
Вам не нужна сорока,
Сорока без крыла?
Она у нас два срока —
Два месяца жила.

Ее нашли в июне,
Ее назвали Дуней.

Скакала как зайчонок
Сорока по траве,
Любила у девчонок
Сидеть на голове.

Она однажды ложку
Стащила со стола,
Но, поиграв немножко,
Андрюшке отдала.

Он был ее любимцем,
Андрюша Челноков,
Она ему гостинцы
Носила — червячков.

Мы к ней привыкли очень,
А Дуня, в тихий час,
Твердила по-сорочьи:
«Скучаю я без вас...»

Но осень, осень скоро,
В саду желтеет лист,
Уже уехал в город
Володя-баянист.

И мы уедем... Осень...
Но как мы Дуню бросим?

Она у нас два срока —
Два месяца жила...
Вам не нужна сорока,
Сорока без крыла?

 

[Антуанетта]

Ей говорили: "Не плачьте,
он не жилец,
раз получился таким, то чего жалеть.
Будут ещё ребятишки, возможно, два.
Зря вы, мамаша, — мучения продлевать".
Месяц без отдыха. Силы-то где брала?
Так закипала — как яростная смола.
Не на иконы молилась — на докторов.
Самаритяне тянулись, сдавали кровь.
Кровь была красная-красная, словно кхмер.
Мальчик и плакать как следует не умел.
Мальчик лежал в барокамере и молчал,
прямо почти гуманоид в косых лучах,
прямо небесный посланник за просто так.
"Только бы мне от любви не снесло чердак".
Дома сибирский мужик и сибирский кот.
Ей говорили: "Смотрите, какой урод.
Против природы ты, матушка, не попрешь.
Сын, как бразильская бабочка, синекож.
Нужен кому, если честно, такой хомут?
Долго, голубушка, бабочки не живут.
Век мотылька — два лазоревых взмаха сна".
Ей говорили: "Светило приедет к нам.
Вроде светило, и вроде бы из Москвы".
Ей говорили: "Проси", ей хотелось выть.
Вне своей собственной маленькой головы,
в голос, истошно и ранено, словно выпь.
Время в больнице застиранное до дыр.
Нет понедельника, пятницы, нет среды. Есть бесконечная длинная полоса.
То ли бинта, то ли взлетная, как сказать.
Это сейчас — нежным сердцем жуёшь стекло.
Это потом: "Ну вот надо же, повезло. Боже-ты-господи, магия, колдунство.
Дай вам здоровьичка, благ и всего-всего".
Машет сибирскому мужу рукой: "Иду".
Бог остаётся. Он курит. И он в аду.
Бражник садится на глаженый снег плеча.
Богу чертовски подходит халат врача.

#svirel_poetry

 

[Маманя]

Пряный запах Арденнского леса,
Ветер в ноздри, ушей полет.
На закате в аббатстве колокол
На вечернюю мессу зовет.

Черно-огненною рекою
Стая льется в церковный двор.
Заглушает пенье монахов
Наш басами ревущий хор.

Пахнет ладаном, псиной, свечами...
Между лап опустив носы
Мы ложимся, тяжко вздыхая:
Не пускают в церковь, мы - псы.

Монотонный распев канона
Погружает в странные сны.
Видим мы корабли норманнов,
Зелень ранней английской весны,
Красноватую пыль Аризоны
И колючий канадский снег.
Мы меняли имя и родину,
И служили тебе, Человек...

Черно-рыжи, как встарь, наши спины,
Причитая, басят голоса,
И монашескими капюшонами
Складки падают на глаза.

В час последний трубим призывно:
О услышь нас, Губерт, с небес!
Если рай и впрямь существует,
Пусть в нем будет Арденнский лес.

Души псов лишены бессмертья,
Расплываются в дымке дней,
Уходя в предрассветные ливни,
Майский гром и метель тополей.

Не примчимся на свист, не откликнемся,
Не вернемся - зови не зови.
Гаснут, гаснут в лесном тумане
Золотые искры любви...

Но последнюю, царскую милость
Нам дарует Всевышний Судья -
Лижем мы хозяйские руки,
Претворяясь в струи дождя.

Ольга Умарова

 

[Антуанетта]

Эдуард Асадов "Разговор с другом"

Знакомя, друг сказал мне сокровенно:
- Рекомендую: Коля. Пианист.
Прекрасный парень и душою чист,
И ты его полюбишь непременно!

«Прекрасный парень» в меру был живой.
Сел за рояль, Прокофьева сыграл,
Смеялся шуткам, подымал бокал,
Потом простился и ушел домой.

Ушел и канул в темноту и снег...
И я спросил у друга своего:
- Вот ты прекрасным называл его.
А чем прекрасен этот человек?

С минуту друг растерянно молчал.
Ходил, курил и молвил наконец:
- Он никому вреда не причинял,
Не лицемер, не склочник, не подлец...

И вновь спросил я друга своего:
- А доброго он людям сделал много? -
Мой друг вздохнул:- Да вроде ничего.
И все-таки он неплохой, ей-богу!

И тут мелькнуло: а не так ли я
Хвалю порой того, кто не подлец?
Но сколько рядом истинных сердец?
И все ль друзья действительно друзья?

Не прямодушен - ладно, ничего!
Не сделал зла - приветствуем его.
Мог утащить, а он не утащил
И чуть ли уж не подвиг совершил.

Иль, скажем, парень в девушку влюбился,
Жениться обещал. И под конец
Не оскорбил, не бросил, а женился -
И вот уже герой и молодец!

А то вдруг вам как на голову снег
Свалилось горе. Друг о том проведал.
Он мог добить, предать, но он не
предал.
Нет, не помог ничем, а лишь не предал,-
И вот уж он «прекрасный человек».

Смешно, но факт: мы, будто с ценной
ношей,
Со странной меркой носимся порой:
«Прекрасный» - лишь за то, что не
плохой,
А не за то, что истинно хороший!

Так не пора ль действительно начать
С других позиций доблести считать?

 

[Антуанетта]

ты — это то, что на фоне картин Моне
всё равно будет приковывать взгляд к себе.
как ни старался, но не о тебе сонет
не написал, нежной песни другой не спел.
сотни веков - и мы все превратимся в пыль,
но даже пыль будет помнить твои глаза.
хочется выжечь всё, хочется всё забыть -
но вспоминаю. и тело моё назад
катится, катится, катится колесом
в руки других.
только в них ли моя душа?

ты — это то, что не спрятать в запой и сон
и ни с одной из женщин не размешать.

ты — это то, что прекраснее слов и нот.
я жёг мосты, но опять о тебе пишу.
дни без тебя — не волнующее кино,
а лишь помехи, бессмысленный белый шум.
в каждом твоём робком взгляде и взмахе рук
больше поэзии, чем в сотне строк о них.
я буду честен до дрожи, я не совру,
если скажу, что ценю тебя больше книг,
больше картин, больше песен. и продолжать
можно ещё очень долго, но смысла нет;

...ты — это острая кромка того ножа,
коим судьба перерезала
глотку мне.

(с) оченьхорошо, туманов

 

[Антуанетта]

Сказать бы себе, обернувшись на юность, что жизнь – это просто: бери и живи. Не нужно искать безупречное счастье, сгорать от ревнивой и жгучей любви, придумывать людям мотивы их действий, оправдывать шрамы от брошенных фраз. Ведь с истинно близким легко и понятно - ни монстров, ни страхов, но он тебя спас.

Сказать бы, что счастье не может быть вечным – не верь в этот лживый цветной эталон. Наш век не приемлет признаний ошибок, что где-то сломался и был побежден. Но часто за смехом скрываются слезы, под лейблами - раны, за песнями – вой. Нормально грустить, ошибаться и падать. Важнее вставать и расти над собой.

Сказать бы, что дом – не коробка, где вырос, а место, где сердце находит уют. Река не способна похвастаться крышей, но, может, есть мост, на котором нас ждут. Ярчайшие окна – глаза твоих близких, важнейшие метры – шаги до вершин, а самые лучшие вещи – не вещи, а то, что положишь на полку души.

(с) Deacon

 

[Антуанетта]

Лапа моя, лапа,
Носа моя, носа,
Я научусь плакать
Тихо и безголосо.
Я научусь думать
Много и без истерик,
Гордость запру в трюмы
И научусь ВЕРИТЬ!

Чуда моя, чуда,
Рада моя, рада,
Хочешь, с тобой буду
Весь выходной рядом?
Хочешь, прижмись с лаской
Мокрым своим носом.
Хочешь про снег сказку?
Только ЖИВИ, пёса!

Роберт Рождественский

 

[Антуанетта]

Я видела лица идущих на битву с собой. Забросивших химию, пение, кулинарию. Они нападали безликой и серой толпой, давя на корню в себе всё, что когда-то любили.
Я видела в каждом из глаз угасающий свет. Чем был он тусклей, тем сильнее кривилась ухмылка.

И если у них на пути вырастал первоцвет, то ноги их быстро его превращали в тропинку.

Я видела, что происходит обычно потом. С тем химиком, поваром или народным артистом. Он делал тот план, что про дерево, сына и дом. Работал работу, а в отпуске даже жил жизнью. Японцы хандрят, не сумев отыскать икигай (японское слово, загуглите, там интересно). Народный артист собирается на зиму в Тай, он вырос большой, стал бухгалтер в газпромовском тресте. Из повара вырос юрист, а из химика нет. Он бросил юрфак и пошел кочегаром в котельной.

И тут на дороге у них вырастал первоцвет. И бил прямо в сердце, навылет, как будто прицельно.

И химик химичил в котельной, газпромовец пел, юрист угощал всех в суде канапе из улитки. За это их даже, порой, отстраняли от дел.

Но их первоцвет пробивался легко сквозь тропинки.

Я видела лица вернувшихся с битвы с собой. Забросивших химию, пение, кулинарию.

Они на побитых щитах приносили домой букеты из синих, оранжевых, розовых примул.

(с) Мальвина Матрасова

 

[Антуанетта]

Рюкзак за плечи, ветрам навстречу, и станет легче когда-нибудь. Не время лечит, — хватай беспечность и отправляйся в далёкий путь.
В любимых кедах иди по снегу, танцуй на солнечной стороне, в горах — в озёра ныряй с разбега, перерождайся на глубине.

Оставь вопросы, забудь советы, учи природные языки. Страна, в которой всё время лето, лежит на карте твоей руки.

Лови попутные электрички, меняй привычки и словари. Гори идеей, вчерашним солнцем и всем невысказанным — гори.

Трава Ямала и Нарьян-Мара, Ханты-Мансийские рубежи, — под одеялом земного шара ты ощущаешь земную жизнь.

О чём тебе говорит дорога, куда ведёт тебя пеший бог? Для счастья нужно совсем не много, — рюкзак и облачный потолок.

© Анна Сеничева

 

[Антуанетта]

Круговорот добра

Однажды в квартире у молодой женщины расцвел кактус. До этого он 4 года торчал на подоконнике, похожий на хмурого и небритого дворника, и вдруг такой сюрприз. Странно, что меня считают злобной бездушной стервой, — подумала женщина. Это все неправда, у бездушных и злых кактусы не цветут.
В приятных думах о цветущем кактусе она случайно наступила на ногу мрачному мужчине в метро. На его замечание она не заорала как обычно с оскорбленным видом: «Ах, если уж вы такой барин, то ездите на такси!», — а улыбнулась:

— Не сердитесь на меня, пожалуйста, мне не за что держаться, если хотите — наступите мне тоже на ногу и будем квиты.

Мрачный мужчина проглотил то, что собирался озвучить по ее поводу. Потом вышел на своей станции и, покупая газету, вместо того, чтобы нахамить продавщице, запутавшейся с подсчетом сдачи, обозвав ее тупой коровой, сказал ей:

— Ничего страшного, пересчитайте еще раз, я тоже с утра пораньше не силен в математике.

Продавщица, не ожидавшая такого ответа, расчувствовалась и отдала бесплатно два старых журнала и целую кипу старых газет пенсионеру — постоянному покупателю, который очень любил читать прессу, но приобретал каждый день только одну газету подешевле. Конечно, нераспроданный товар полагалось списывать, но любые правила можно обойти.
Довольный старик пошел домой с охапкой газет и журналов. Встретив соседку с верхнего этажа, он не устроил ей ежедневный скандал на тему: «ваш ребенок как слон топает по квартире и мешает отдыхать, воспитывать надо лучше», а посмотрел и удивился:

— Как дочка-то ваша выросла. Никак не пойму, на кого похожа больше на вас или на отца, но точно красавицей будет, у меня глаз наметанный.

Соседка отвела ребенка в сад, пришла на работу в регистратуру и не стала кричать на бестолковую бабку, записавшуюся на прием к врачу на вчерашний день, но пришедшую сегодня, а произнесла:

— Да ладно, не расстраивайтесь, я тоже иногда забываю свои дела. Вы посидите минутку, а я уточню у врача, вдруг он сможет вас принять.

Бабка, попав на прием, не стала требовать выписать ей очень действенное, но недорогое лекарство, которое может мгновенно помочь вылечить болезнь, угрожая в случае отказа написать жалобы все инстанции вплоть до Страсбургского суда по правам человека, а вздохнула и сказала:

— Я же не совсем еще из ума выжила, понимаю, что старость не лечится, но вы меня, доктор, простите, что таскаюсь к вам постоянно как на работу.

А доктор, направляясь вечером домой, вдруг вспомнил бабку и пожалел ее. Он вдруг подумал, что жизнь в ее привычной суете летит мимо, и, поддавшись внезапному порыву, остановился у ближайшего супермаркета, купил букет цветов, торт с кремовыми розами и поехал совсем в другую сторону. Подъехал к дому, поднялся на третий этаж и постучал в дверь.

— Я тут подумал, ну зачем мы все делим, словно дети, играющие в песочнице. Я вот тебе торт купил, только я на него нечаянно положил свой портфель и он помялся. Но это нестрашно, на вкусовые качества ведь не повлияет. Я еще купил тебе цветы, только они тоже немного помялись этим же портфелем. Но может быть отойдут?

— Обязательно отойдут, — ответила женщина, — мы их реанимируем. А у меня новость. Ты только представь, я сегодня проснулась, смотрю на окошко, а у меня кактус расцвел. Видишь?

 

[Антуанетта]

Мы делимся на свет и тьму, на нищету и на монархов,
На прошагавших сотни миль и просидевших в старом парке.
На создающих новый мир и тех, кто строит новый бизнес,
На тех, кто носит рюкзаки, и тех, кто носит годы жизни.

Мы делимся на прошлый день и тех, кто ждет прихода завтра,
На покорившихся судьбе, и тех, кто сам - свободный автор.
На тех, чьи страхи на цепи, и тех, чьи вырвались наружу...
На тех, кто дорог и любим, и тех, кому никто не нужен.

Мы делимся на тех, кто ждет, и тех, кого мечтают встретить,
На тех, кто бросится на дно за теми, кто их не заметит.
На тех, кто пишет по ночам, и кто сжигает наши письма.
На тех, чьи сны украли те, кому мы никогда не снимся.

(с) Deacon

 

[Антуанетта]

А ты знаешь, что в мире война идёт?

Я пишу: «Вот, пеку пирог и варю компот».
В комментариях мне отвечают:
— Вот!
У тебя, значит, мирная жизнь, компот,
А ты знаешь, что в мире война идет?

Я пишу: «Посмотрите, вот это — кот.
Он смешной и ужасно себя ведет...»
В комментариях мне отвечают:
— Чёрт!
Как ты можешь?
Там-то и там-то погиб народ!

Я пишу: «Я кормила птенца дрозда.
Еле выжил, поскольку упал из гнезда».
А мне пишут:
— Какого такого дрозда?
— Ты, наверное, с глузду съехала, да?
Ты не знаешь, что с рельсов сошли поезда,
Есть ли дело нам до птенца дрозда?

И напишешь однажды: «Лежу в траве,
Мысли глупые скачут в моей голове...»
И внезапно на это придет ответ:
Я считал, что я мёртв. Оказалось, нет:
Я читал про кота, про дрозда, компот:
Это значит, что жизнь у других идет.
Это значит: ещё существует шанс.
Для таких, как мы.
Для меня.
Для нас.

© Дарина Никонова

 

[Антуанетта]

Есть люди - души, люди - вещи, есть люди - боль, и есть бальзам,
есть те, кто бездне рукоплещет, и те, кто в сердце носит храм.

Есть люди, нужные как солнце и непростительны как грех, есть близкий дальше незнакомца, и есть чужак, что ближе всех.

Есть люди, гордые как ветер, и равнодушные как нож, есть те, кого ты еле терпишь, и те, кого годами ждешь.

Есть те, кто бродят сквозняками, и те, кто греет дом, любя. И большинство - в зеркальной раме.. И все похожи на тебя.

(с) Deacon

 

[Антуанетта]

всех чудовищ нужно кормить.
это — не исключение.
всех чудовищ сажать на привязь.
(разве с людьми иначе?)
у меня есть любимые куклы,
так скажи, зачем мне
привыкать к тебе,
страшной игрушке, выданной на сдачу?

ну, не скалься тоскливо, швы ручные не так надежны.
ты — вразрез им — совсем не ручной,
разве что рукотворный.
мой лоскутный монстр, не тешь себя.
под человечьей кожей
шелестит лишь трава,
иссушенная и покорная,
что могла бы пойти мне в приворотный отвар покрепче.
но зачем-то свилась клубками, колет тебя тоскою.
боль игрушечна, как и ты. от этого станет легче?
боль привязана намертво.
и ты связан с ней,
со мною.

ну скажи, разве то узы? стежок за стежком —
и только.
то не жилы крутит, не мучься — ткань скручена бечевой.
то не боль. просто кто-то тебя колет стальной иголкой.
а тебе всё мерещится,
что живой.

(с) стихающее

 

[Антуанетта]

я напишу роман на сотню глав,
о том, что ты мне снишься каждый вечер;
твой грустный взгляд — как острая игла,
твой нежный поцелуй — как залп картечи.

я нарисую бледное лицо,
худые пальцы, родинки на теле, –
а ты мне грудь напичкаешь свинцом,
и боль нас развенчает, да разделит.

в твоих глазах — осколки дальних звёзд,
что сквозь года не блёкнут, не тускнеют.
знай: эта страсть — до ужаса всерьёз,
и вряд ли совладать смогу я с нею,

ведь твой наряд узорами пестрит,
а руки пахнут розовым июлем; —

...но главное, — ты у меня внутри,
как между рёбер
всаженная
п у л я.

(с) туманов