Поэзия 🌿

[Антуанетта]

Наверно, жизнь была бы правильней,
скажи бы кто, как всё устроено,
Как не сломаться под ударами
и не сломаться среди сломанных
Как научиться древней мудрости
и устоять под тьмой и бедами,
Не выть, когда собакой воется,
но быть как та собака - преданным.

Сказал бы кто, на крышу вышедший,
что счастье пишут на фундаменте,
Что ценности хранят не в ящиках,
а в крепкой нерушимой памяти,
Что можно быть как камень целостным
и легким, словно ветер в знамени,
Тушить пожары быстро, бережно,
но самому гореть их пламенем.

(с) Deacon

 

[Антуанетта]

Посмотришь назад и становится горько -
буквально горчит и во рту, и в груди,
как будто полынь измельчили на терке
и словно игрушку набили.

Иди.

И ты зашагал за мифическим смыслом,
все дни расписал бесконечным эссе,
толкал в кошелек многозначные числа
и жадно хватался за вещи.

Как все.

Но вот через время ты пуст и обобран,
На сердце темнеют рубцы от невзгод.
Как много тревог процедил через ребра,
но толком не помнишь о них.

Идиот.

Совсем не ценил восходящее солнце,
Под сонным окном расстелившийся свет.
Решил, будто вещь, что во Франции шьется,
Красивее, ярче, нужнее.

Но нет.

Красивее, ярче, нужнее лишь люди,
их время с тобою без масок и лжи,
когда среди вас нет ни лордов, ни судей,
и если споткнешься, подхватят.

Держись.

А беды смешны по сравнению с чем-то,
Что может лишать и родных, и отчизн.
Все те, кто искали другого момента,
В итоге теряли бесценное.

Жизнь.

(с) Deacon

 

[Антуанетта]

cегодня в полночь на перекрестке,
где Веге встретился Альтаир,
я буду ждать тебя. Целый космос,
дрожит и тонет в моей любви.
дай угадаю — ты будешь в белом,
в руках — букет полевых цветов.
ты будешь нежной, смешной и смелой,
и пахнуть вишнями и весной.
мы зашагаем с тобой по звездам,
сминая пятками млечный путь.
и горько-сладкий подлунный воздух
нас поцелует в гортань и грудь.
и будут мимо лететь кометы,
хвостами вмиг разрезая тьму.
а под ногами — Земля и лето,
и за руку я тебя возьму.
мы забежим погостить к Авроре,
прядущей звездное полотно,
монетки бросим в большое море,
зайдем в космическое метро.
нас понесет желтоглазый поезд,
минуя Дубхе и Алиот.
и ты несмело глаза прикроешь,
подставив теплый и мягкий рот.
и будут пальцы гулять по коже,
и сладкой вишни медовый вкус.
но кто ты?
мы не знакомы, все же.
4:30,
и я
проснусь.
*
я помню частности: кожа, губы,
ключицы, скулы, неловкость рта.
и как магнитом к себе тянула
твоя небесная красота.
твои ладони со вкусом стали,
галактики посреди ресниц.
как трещины на стекле сдвигались,
ломаясь и превращаясь в птиц.
мираж, придуманный пьяным мозгом,
а может, демон, крадущий сны?
твой город, голос, страна и возраст,
ответь мне — кто ты?
да кто же ты?
ты исчезаешь с рассветной дымкой,
под трель будильника в тишине.
и только ласковая улыбка,
лишь это — то, что осталось мне.
так больно, страшно и безнадежно —
секундой раньше держать в руках,
секундой раньше — касаться кожи.
но утро все превращает в прах.
и снова в полночь, на перекрестке,
у автострады других миров,
я жду тебя.
я одет неброско,
в руках букет полевых цветов.
ты незнакомка,
ты — страсть и нежность,
ты — тяжесть в сердце и боль в груди.
я просыпаюсь с пустой надеждой
в реальном мире
тебя найти.

© Джио Россо

 

[Антуанетта]

смотри, какая здесь темнота — луна под бархатным колпаком. скривив невесело угол рта, умело травишься табаком. вокруг отличнейший антураж: промозглый ветер, противный дождь. и кожа щёк до того бела, что мнится, тронешь — как лист прорвёшь. давай, соври, что ты камень, сталь, что ты не сломлен, не слаб сейчас. и что не липнет к тебе печаль, как к материнской груди дитя. за ворот свитера льёт вода, стекает прямо на теплый бок, а в пальцах, что холоднее льда, трясётся спичечный коробок. и где-то там, в глубине зрачков, где волны плещутся о гранит, сигналом бедствия, громким SOS, твой внутривенный огонь горит.
так замечательно быть для всех, одним за всех, за тебя — никто. ты отгоняешь, как муху, смех, предпочитая лежать пластом. и рухнет небо, и рухнет мост, в конечном счёте, так рухнешь ты. шагай по городу, мистер Фрост, тащи на тросе припай и льды. пусть ''как бы'' хочется теплоты, и ''как бы'' хочется стать водой, но за кулисами мрак и стынь, и ты подмостков гнилых король.
смотри, какая здесь темнота — куда черней твоего пальто. огромный город шуметь устал, гоняет тени в пустом метро. а ты, дружище, ещё дитя, не ровня тяжести вековой. запомни: всё на земле — пустяк, пока ты жив и стоишь прямой. беги легко мимо грубых фраз, насмешек колких, чужой молвы, и мимо тех любопытных глаз, что кожу скальпелем с головы. достань огонь из глубин зрачков, вспоров алеющий капилляр, и растопи ледяной покров, свой айсберг-груз подари морям. стань крепче, звонче, ещё сильней, не верь бессмысленной болтовне, и вопреки беспроглядной тьме, иди по солнечной стороне.

© Джио Россо

 

[Антуанетта]

Море,
пребывающее в состоянии покоя,
под твоими пальцами
вспенивается
штормом.
Осознавай последствия — не прикасайся ко мне рукой,
не красней пунцово,
задергивая шторы.
Лучше
завари нам чаю, приправленного печалью,
дорогами дальними
и
корицей.
Как масло, намажь отчаяние
на хлеб,
раздели
и отдай синицам.
Чудесный вторник, чудеснейший.
Поговорим о погоде, о твоей крестнице,
главное — не о будущем
или прошлом.
Не совершай оплошность.
Действуем осторожно.
А лучше — давай помолчим.
Ах! Изо рта вылетают слова-моллюски,
кружат над огарком свечи,
щупальцами оплетают люстру.
Через открытую форточку вплывают слова-акулы,
мурены, скаты
и белые киты.
От нежности сводит скулы.
И невод забрасываешь ты
с ловкостью заядлого рыбака,
опытного морского волка.
И розовые облака осыпаются
дождём
на шаткую книжную полку.
Губы твои — восхитительная наживка,
для маленькой рыбки кои,
заблудившейся в большом море.
Время тягуче и зыбко,
я глотаю твою улыбку,
как стальной крючок.
Ответь:
ты веришь в меня
ещё?
И цепкой актинией раскрывается твоя рука.
Осознавая последствия,
я касаюсь твоей ладони.

Море вспенивается. Расступаются берега.

Мы тонем.

Мы тонем.

Мы тонем.

(с) Джио Россо

 

[Антуанетта]

ты пойми,
ведь в любви не страшна ни гроза,
ни безумная белая вьюга.

mon ami,
разве душам нужны глаза,
чтобы увидеть друг друга?

(с) герои на кофеине

 

[Антуанетта]

тем -
кто под гнетом тревоги не спит ночами, кто в незрячем подъезде поздно гремит ключами, в такт с бесстрашной музыкой, встроенной под ключицы. тем, кто рушил башни, кормил драконов, сбегал без рыцарей. тем, кто видел знаки в надписях на стенах, кто вмерзал в остановки, просил сделаться птицею и растением, кто учил стихи/рэп, карты метро/таро, латынь.
кто умел летать,
даже если почти забыл, каким тут бывает небо. и луна им латунь, и зимы сплошная синь, от которой тонуть бы в глазах смотрящего.
у кого в груди ларчик с иглой или же черный ящик, у кого не город родной - спящий огромный ящер, которого разбудить бы, научить дышать полной грудью/огнем до первых метеоритов.
кто бросает обиду не глядя, солью и за плечо. у кого под каждым шажочком мучительно горячо, что ножи им, русалочка, если для них любая земля как лава.
кто живет в онлайне, дедлайне или сплошной облаве, кто забавит больших и умных, маленьких и удалых.
тем, кто рос на сказках/тем, кто дорос до сказок, тем, кто ищут своих льюиса, оле, ганса, не сжигают игрушки, не строят стены, не стонут стадно.
тем, кто могут быть стальными и мармеладными. всем опаловым и опальным, их опаленым перьям. кто хоть раз бежал за поездом/впереди паровоза, за синей птицей. тем, кто звал волков, покуда ему не верили, тем, кто сделался волком, когда на призыв откликнулись.
кто хотел перекинуться, обратиться, кто терял себя и новые рукавицы, там, где улицы грязными бинтами лежат внахлест. кто стоял на коленях, кто поднялся во весь свой рост, кто гадал на братьев-сестер, а не на ожидаемых женихов, кто узнал, как жжется крапива, когда невозможно вскрикнуть, отрастить себе крылья, людское скинув, кто подставил плечо и спину, но не подставил щеку.
тем, кого разбили с разгромным счетом,
тем, кто ест себя как чертов уроборос. тем, кто есть в себе, как в каморке синебородого барона, тем, кто знает, что пламя его не тронет, значит, все темницы дворцов вспыхнут однажды ночью.
тем, глядит кто, как прежняя кожа, корчась, догорает предательски.
кто останется, когда все разбредутся, на тропы не бросив крошек. тем кто носит солнце медяком на дне своего кармашка, обжигая костяшки аверсом, кто твердит о хорошем, когда всем чертовски страшно,
кто подскажет дорогу, когда сам заплутал в чащобе.

я пою для них (для тебя тоже)
для кого еще-то.

(с) стихающее

 

[Антуанетта]

псы ластятся к идущим мимо людям
для них дожить до вечера — победа.
бездомных псов хоронят без прелюдий
в таких холодных мусорных
пакетах.

а чаще трупы просто прячет дворник
надеясь, что сгниют, что околеют.
в них прорастают ландыши и корни
деревьев возле Ленинской
аллеи.

гудят в людских квартирах батареи
пока снаружи заморозь в ударе.
бездомных псов не кормят и не греют
бездомным псам ошейников
не дарят.

им скармливают острые осколки,
сны тают у бездомных псов на веках,

и человек не любит их, поскольку
они безумно любят
человека.

(c) туманов

 

[Маманя]

Я считал слонов и в нечёт и в чёт,
И всё-таки я не уснул,
И тут явился ко мне мой чёрт,
И уселся верхом на стул.

И сказал мой чёрт: «Ну, как, старина,
Ну, как же мы порешим?
Подпишем союз, и айда в стремена,
И ещё чуток погрешим!

И ты можешь лгать, и можешь блудить,
И друзей предавать гуртом!
А то, что придется потом платить,
Так ведь это ж, пойми, — потом!

Но зато ты узнаешь, как сладок грех
Этой горькой порой седин.
И что счастье не в том, что один за всех,
А в том, что все — как один!

И поймёшь ты, что нет над тобой суда,
Нет проклятия прошлых лет,
Когда вместе со всеми ты скажешь — да!
И вместе со всеми — нет!

И ты будешь волков на земле плодить,
И учить их вилять хвостом!
А то, что придётся потом платить,
Так ведь это ж, пойми, — потом!

И что душа? — Прошлогодний снег!
А глядишь — пронесёт и так!
В наш атомный век, в наш каменный век,
На совесть цена пятак!

И кому оно нужно, это «добро»,
Если всем дорога — в золу…
Так давай же, бери, старина, перо!
И вот здесь распишись, «в углу».

Тут чёрт потрогал мизинцем бровь…
И придвинул ко мне флакон.
И я спросил его: «Это кровь?»
«Чернила», — ответил он…

(с) Александр Галич

 

[Троица]

Владимир Маяковский - «Что такое хорошо и что такое плохо?»

Крошка сын
к отцу пришёл,
и спросила кроха:
— Что такое
хорошо
и что такое
плохо? —
У меня
секретов нет, —
слушайте, детишки, —
папы этого
ответ
помещаю
в книжке.

— Если ветер
крыши рвёт,
если
град загрохал, —
каждый знает —
это вот
для прогулок
плохо.

Дождь покапал
и прошёл.
Солнце
в целом свете.
Это —
очень хорошо
и большим
и детям.

Если
сын
чернее ночи,
грязь лежит
на рожице, —
ясно,
это
плохо очень
для ребячьей кожицы.
Если
мальчик
любит мыло
и зубной порошок,
этот мальчик
очень милый,
поступает хорошо.

Если бьёт
дрянной драчун
слабого мальчишку,
я такого
не хочу
даже
вставить в книжку.

Этот вот кричит:
— Не трожь
тех,
кто меньше ростом! —
Этот мальчик
так хорош,
загляденье просто!

Если ты
порвал подряд
книжицу
и мячик,
октябрята говорят:

плоховатый мальчик.

Если мальчик
любит труд,
тычет
в книжку
пальчик,
про такого
пишут тут:
он
хороший мальчик.

От вороны
карапуз
убежал, заохав.
Мальчик этот
просто трус.
Это
очень плохо.

Этот,
хоть и сам с вершок,
спорит
с грозной птицей.
Храбрый мальчик,
хорошо,
в жизни
пригодится.

Этот
в грязь полез
и рад,
что грязна рубаха.
Про такого
говорят:
он плохой,
неряха.

Этот
чистит валенки,
моет
сам
галоши.
Он
хотя и маленький,
но вполне хороший.

Помни
это
каждый сын.
Знай
любой ребёнок:
вырастет
из сына
свин,
если сын —
свинёнок.

Мальчик
радостный пошёл,
и решила кроха:
«Буду
делать хорошо,
и не буду —
плохо».


1925г.

 

[Андрей.]

А. Блок.

Река раскинулась. Течет, грустит лениво
И моет берега.
Над скудной глиной желтого обрыва
В степи грустят стога.О, Русь моя! Жена моя! До боли
Нам ясен долгий путь!
Наш путь — стрелой татарской древней воли
Пронзил нам грудь.Наш путь — степной, наш путь — в тоске безбрежной —
В твоей тоске, о, Русь!
И даже мглы — ночной и зарубежной —
Я не боюсь.Пусть ночь. Домчимся. Озарим кострами
Степную даль.
В степном дыму блеснет святое знамя
И ханской сабли сталь… И вечный бой! Покой нам только снится
Сквозь кровь и пыль…
Летит, летит степная кобылица
И мнет ковыль… И нет конца! Мелькают версты, кручи…
Останови!
Идут, идут испуганные тучи,
Закат в крови! Закат в крови! Из сердца кровь струится!
Плачь, сердце, плачь…
Покоя нет! Степная кобылица
Несется вскачь! Мы, сам-друг, над степью в полночь стали:
Не вернуться, не взглянуть назад.
За Непрядвой лебеди кричали,
И опять, опять они кричат… На пути — горючий белый камень.
За рекой — поганая орда.
Светлый стяг над нашими полками
Не взыграет больше никогда.И, к земле склонившись головою,
Говорит мне друг: «Остри свой меч,
Чтоб недаром биться с татарвою,
За святое дело мертвым лечь!»Я — не первый воин, не последний,
Долго будет родина больна.
Помяни ж за раннею обедней
Мила друга, светлая жена! В ночь, когда Мамай залег с ордою
Степи и мосты,
В темном поле были мы с Тобою, —
Разве знала Ты? Перед Доном темным и зловещим,
Средь ночных полей,
Слышал я Твой голос сердцем вещим
В криках лебедей.С полуно’чи тучей возносилась
Княжеская рать,
И вдали, вдали о стремя билась,
Голосила мать.И, чертя круги, ночные птицы
Реяли вдали.
А над Русью тихие зарницы
Князя стерегли.Орлий клёкот над татарским станом
Угрожал бедой,
А Непрядва убралась туманом,
Что княжна фатой.И с туманом над Непрядвой спящей,
Прямо на меня
Ты сошла, в одежде свет струящей,
Не спугнув коня.Серебром волны блеснула другу
На стальном мече,
Освежила пыльную кольчугу
На моем плече.И когда, наутро, тучей черной
Двинулась орда,
Был в щите Твой лик нерукотворный
Светел навсегда.Опять с вековою тоскою
Пригнулись к земле ковыли.
Опять за туманной рекою
Ты кличешь меня издали’…Умчались, пропали без вести
Степных кобылиц табуны,
Развязаны дикие страсти
Под игом ущербной луны.И я с вековою тоскою,
Как волк под ущербной луной,
Не знаю, что делать с собою,
Куда мне лететь за тобой! Я слушаю рокоты сечи
И трубные крики татар,
Я вижу над Русью далече
Широкий и тихий пожар.Объятый тоскою могучей,
Я рыщу на белом коне…
Встречаются вольные тучи
Во мглистой ночной вышине.Вздымаются светлые мысли
В растерзанном сердце моем,
И падают светлые мысли,
Сожженные темным огнем…«Явись, мое дивное диво!
Быть светлым меня научи!»
Вздымается конская грива…
За ветром взывают мечи… Опять над полем Куликовым
Взошла и расточилась мгла,
И, словно облаком суровым,
Грядущий день заволокла.За тишиною непробудной,
За разливающейся мглой
Не слышно грома битвы чудной,
Не видно молньи боевой.Но узнаю тебя, начало
Высоких и мятежных дней!
Над вражьим станом, как бывало,
И плеск и трубы лебедей.Не может сердце жить покоем,
Недаром тучи собрались.
Доспех тяжел, как перед боем.
Теперь твой час настал. — Молись!

 

[Маманя]

- Как больно, милая, как странно,
Сроднясь в земле, сплетясь ветвями,
- Как больно, милая, как странно
Раздваиваться под пилой.
Не зарастет на сердце рана,
Прольется чистыми слезами,
Не зарастет на сердце рана -
Прольется пламенной смолой.

- Пока жива, с тобой я буду -
Душа и кровь нераздвоимы,
- Пока жива, с тобой я буду -
Любовь и смерть всегда вдвоем.
Ты понесешь с собой повсюду -
Ты понесешь с собой, любимый,-
Ты понесешь с собой повсюду
Родную землю, милый дом.

- Но если мне укрыться нечем
От жалости неисцелимой,
Но если мне укрыться нечем
От холода и темноты?
- За расставаньем будет встреча,
Не забывай меня, любимый,
За расставаньем будет встреча,
Вернемся оба - я и ты.

- Но если я безвестно кану -
Короткий свет луча дневного,
- Но если я безвестно кану
За звездный пояс, в млечный дым?
- Я за тебя молиться стану,
Чтоб не забыл пути земного,
Я за тебя молиться стану,
Чтоб ты вернулся невредим.

Трясясь в прокуренном вагоне,
Он стал бездомным и смиренным,
Трясясь в прокуренном вагоне,
Он полу плакал, полу спал,
Когда состав на скользком склоне
Вдруг изогнулся страшным креном,
Когда состав на скользком склоне
От рельс колеса оторвал.

Нечеловеческая сила,
В одной давильне всех калеча,
Нечеловеческая сила
Земное сбросила с земли.
И никого не защитила
Вдали обещанная встреча,
И никого не защитила
Рука, зовущая вдали.

С любимыми не расставайтесь!
С любимыми не расставайтесь!
С любимыми не расставайтесь!
Всей кровью прорастайте в них,
- И каждый раз навек прощайтесь!
И каждый раз навек прощайтесь!
И каждый раз навек прощайтесь!
Когда уходите на миг!

Александр Кочетков

 

[Антуанетта]

- Как больно, милая, как странно,
Сроднясь в земле, сплетясь ветвями,
- Как больно, милая, как странно
Раздваиваться под пилой.
Не зарастет на сердце рана,
Прольется чистыми слезами,
Не зарастет на сердце рана -
Прольется пламенной смолой.

- Пока жива, с тобой я буду -
Душа и кровь нераздвоимы,
- Пока жива, с тобой я буду -
Любовь и смерть всегда вдвоем.
Ты понесешь с собой повсюду -
Ты понесешь с собой, любимый,-
Ты понесешь с собой повсюду
Родную землю, милый дом.

- Но если мне укрыться нечем
От жалости неисцелимой,
Но если мне укрыться нечем
От холода и темноты?
- За расставаньем будет встреча,
Не забывай меня, любимый,
За расставаньем будет встреча,
Вернемся оба - я и ты.

- Но если я безвестно кану -
Короткий свет луча дневного,
- Но если я безвестно кану
За звездный пояс, в млечный дым?
- Я за тебя молиться стану,
Чтоб не забыл пути земного,
Я за тебя молиться стану,
Чтоб ты вернулся невредим.

Трясясь в прокуренном вагоне,
Он стал бездомным и смиренным,
Трясясь в прокуренном вагоне,
Он полу плакал, полу спал,
Когда состав на скользком склоне
Вдруг изогнулся страшным креном,
Когда состав на скользком склоне
От рельс колеса оторвал.

Нечеловеческая сила,
В одной давильне всех калеча,
Нечеловеческая сила
Земное сбросила с земли.
И никого не защитила
Вдали обещанная встреча,
И никого не защитила
Рука, зовущая вдали.

С любимыми не расставайтесь!
С любимыми не расставайтесь!
С любимыми не расставайтесь!
Всей кровью прорастайте в них,
- И каждый раз навек прощайтесь!
И каждый раз навек прощайтесь!
И каждый раз навек прощайтесь!
Когда уходите на миг!

Александр Кочетков

Мне нравится, как пели песню на эти стихи Максим Фадеев и Наргиз Закирова.

 

[Маманя]

Мне нравится, как пели песню на эти стихи Максим Фадеев и Наргиз Закирова.

не слышала. Стих в иронии судьбы здорово читали

 

[Антуанетта]

не слышала. Стих в иронии судьбы здорово читали

Да) Эту песню ещё пели когда-то Пугачёва и Киркоров.

Послушайте как-нибудь, Фадеев здорово поёт.

 

[Андрей.]

Н. Рубцов. Вечернее происшествие.

Мне лошадь встретилась в кустах.
И вздрогнул я. А было поздно.
В любой воде таился страх,
В любом сарае сенокосном...
Зачем она в такой глуши
Явилась мне в такую пору?
Мы были две живых души,
Но неспособных к разговору.
Мы были разных два лица,
Хотя имели по два глаза.
Мы жутко так, не до конца,
Переглянулись по два раза.
И я спешил — признаюсь вам —
С одною мыслью к домочадцам:
Что лучше разным существам
В местах тревожных —
не встречаться!

 

[Антуанетта]

Не ругайся ты так, не печалься.
Все эти бессонные ночи, песочницы
Скоро закончатся.

Потом, говорят, невероятно захочется
Время вернуть и даже всю ночь не спать.

Всё потому что взрослых детей не обнять,
К ним не прижаться так ласково и уютно.

Так что, когда тебе снова придется трудно,
Вспомни о том, что всё временно,
И как тебе этого будет
не доставать.

© Айсина Шуклина

 

[Антуанетта]

Сегодня я вам разрешаю всё.
Упрямьтесь (естественно как осёл). Соврите, что Вы из другой страны. Напяльте разнузданные штаны. Скажите кусту/продавцу/жене: так модно и стильно в моей стране. Гуляйте по крыше. Рассыпьте соль. Жонглируйте ливерной колбасой. Расставьте солдатиков на столе. Мяукайте. Съешьте любой билет. Потребуйте перца и чеснока.

Но не наступите на червяка.

Сегодня я вам разрешаю жить.
Пылите кроссовками вдоль межи. Набейте тату. Распустите хвост. Бегите по звёздам и между звёзд. Учите монгольский. Забудьте ключ. Ежа заведите (но он колюч). Забравшись на дерево, из дупла кричите — я Бэтмен и Черный Плащ, ещё иногда Робокоп с утра, а кто сомневается — тот дурак. Читайте бродячим котам Басё. Любите природу.

Червяк ползёт.

Его, между прочим, зовут Андрей. Он избранный. Будьте к нему добрей. А если вдруг что-то пойдет не так, его передатчик доложит в штаб: "Земля безнадёжна. Кругом враги. Андрей был доверчивым. Он погиб.
Он лучший герой из прекрасных нас. Короче, планета обречена. Короче, сносите её к чертям".
И вот, информацию обретя, к земле полетят миллионы стрел. Планета сгорит угольком в костре. Очнутся вулканы, сойдут снега. И красную кнопку нажмёт рука. Война, эпидемия, голод, мор. Телами людей переполнен морг, кровавая каша, вонючий дым.

И призрак Андрея парит над ним.

Сегодня я вам разрешаю что:
представиться в банке конём в пальто. Купить себе тортик, схомячить торт. Шептать: "меня приняли в Гриффиндор, прощайте". И гордо поправить шарф. Надуть огроменный воздушный шар. Уснуть и двенадцать проспать часов. Футболку носить "не будите сов". На каждый вопрос отвечать "ну, ква".

Быть очень внимательным к тем "не-вам".

#svirel_poetry

 

[Антуанетта]

Фрагменты лета – горсть конфет, и с каждым днем в кармане меньше. От августовских двух недель уже горчит осенней спешкой. На локте виснет старый зонт, а дождь, унылый беспризорник, все чаще бродит по двору, баюкая осколки скорби.

А город снова постарел, ссутулившись под брюхом тучи. Из летом пойманных чудес осталось только делать чучел. В дожде немного волшебства, когда он льет без остановки, а клён, стоящий на углу, раздал последнюю листовку.

В такие дни приходит мысль, что волшебство – не кролик в шляпе, не в рукаве лукавый туз, не склянка приворотных капель, не круг для ловли юрких снов, не травы, собранные в полночь, не заговоренный кулон и не обряд, что сделан точно.

Оно в светящемся окне, когда спешишь домой, продрогший, в страницах книг, что насквозь бьют, рассыпав буквы льдом по коже, в пронзительных узорах нот, что гонят сердце в новом бите, в дорогах, вьющихся у ног игривой бесконечной нитью.

Оно хранится в рюкзаке, что носишь ты в оправе ребер, вмещает море, облака, пустыни и лесные тропы. И если сможешь совладать с ноябрьскою когтистой лапой, быть может, это часть тебя форсит в остроконечной шляпе?

(c) Deacon

 

[Антуанетта]

Марина Цветаева "Я тебя отвоюю"

Я тебя отвоюю у всех земель, у всех небес,
Оттого что лес — моя колыбель, и могила — лес,
Оттого что я на земле стою — лишь одной ногой,
Оттого что я о тебе спою — как никто другой.

Я тебя отвоюю у всех времен, у всех ночей,
У всех золотых знамен, у всех мечей,
Я ключи закину и псов прогоню с крыльца —
Оттого что в земной ночи я вернее пса.

Я тебя отвоюю у всех других — у той, одной,
Ты не будешь ничей жених, я — ничьей женой,
И в последнем споре возьму тебя — замолчи!-
У того, с которым Иаков стоял в ночи.

Но пока тебе не скрещу на груди персты —
О проклятие!- у тебя остаешься — ты:
Два крыла твои, нацеленные в эфир,-
Оттого, что мир — твоя колыбель, и могила — мир!